- О возрасте, любимом муже и откровенном бикини - ОК! (2010)
Анжелика Варум о возрасте, любимом муже и откровенном бикини
«Мечтаю, чтобы Агутин постригся»
Главная героиня «пляжного» номера ОК! Анжелика Варум рассказывает о том, как изменилось её тело с возрастом и почему она больше не кричит на мужа. В этом году Анжелика и Леонид празднуют 10-летие свадьбы.
Предлагая Анжелике Варум довольно откровенную фотосъёмку, мы понимали, что рискуем. С одной стороны, лучшей героини для подобной фотосессии не найти: у Анжелики без преувеличения идеальная фигура и остро развито чувство прекрасного, а это гарантия того, что съёмка не будет вульгарной. С другой — у Варум настолько безупречная репутация, что любой эксперимент — это двойная ответственность. К счастью, Анжелика ещё на стадии примерки одобрила идеи стилиста. «Как красиво», — то и дело повторяла она, рассматривая вещи, и послушно следовала указаниям съёмочной группы, несмотря на усталость и сонливость, вызванные акклиматизацией. Певица только что вернулась из Америки и всего через несколько часов должна была улетать в Казахстан на их совместный с Леонидом Агутиным концерт.
Анжелика, какой была ваша первая реакция на идею съёмки?
Лошади — это, безусловно, прекрасно. А вот купальники — тема опасная. Я решила, что надо встретиться с командой, увидеть лица тех, кто будет этим заниматься, и понять, есть ли причины для переживаний.
А они изначально были?
У меня, как и у любой женщины, есть свои требования: важно, чтобы по форме и пропорциям одежда совпадала с тем, что ты любишь носить и что считаешь приемлемым для себя. Откровенные наряды для повседневной жизни — это не моё, другое дело сцена. Как ни парадоксально, в рамках концерта для тысячной аудитории или для телевидения с аудиторией многомиллионной надеть откровенный наряд проще, чем появиться в нём же на вечеринке у друзей. Вообще откровенность в одежде штука опасная.
«Откровенность в одежде штука опасная»
А в чём опасность? Вы боитесь за свой имидж?
Нужно соблюдать границы. Они и без того тонкие и современной модой интенсивно стираются. К тому же переборщить очень легко. Ты этот «перебор» на съёмочной площадке не замечаешь, а на страницах журнала или на экране он будет бросаться в глаза.
У вас опыт перебора был?
Конечно, и неоднократно. Чаще всего это были телевизионные съёмки. Операторы и фотографы не всегда выручают в таких случаях. Со временем приходит опыт, и я уже сама знаю, что мне идет, а чего нельзя категорически.
И чего же?
Ну, например, мне не идут платья с наглухо закрытой шеей. На мой взгляд, нельзя петь лирику в шляпке или с розой в волосах, это выглядит комично. А для того чтобы позволить себе выйти на сцену в комбинезоне, нужно быть в очень хорошей физической форме. Камера всегда найдет изъян.
Вы считаете себя раскрепощённой женщиной?Нет, что вы. Раскрепощённые женщины — это не я, это совсем другие женщины.
А почему? Внешние данные ведь позволяют...
Раскрепощённость, она ведь не от внешности зависит, а от темперамента. У меня есть очень, как бы это сказать... бойкие подружки. (Улыбается.) И, надо признать, им это очень идёт. Они могут вести себя вызывающе, но выглядеть при этом эстетично, их внешность гармонирует с их темпераментом. У меня так не получается.
Откуда такое критическое отношение к себе?
Это не критическое отношение к себе, это комфортная форма существования.
«Что вы, раскрепощенные женщины – это не я, это совсем другие женщины»
Вы строго за собой следите?
Я каждое утро становлюсь на весы, знаю свой критический вес, четко понимаю, когда мне нужно закрыть рот и взять себя в руки. Но ничего особенного с собой не делаю. И летом и зимой занимаюсь плаванием. Фитнес до седьмого пота с нашим гастрольным графиком просто невозможен. Фитнес ведь системная вещь: если начал, бросать нельзя. Поэтому я ограничиваюсь плаванием, ходьбой и ещё увлекаюсь аюрведой.
Вы чувствуете изменения, со временем происходящие в теле?
Конечно. Все как будто немного замедляется — может, потому, что опыт ворует эмоции. В молодости ты энергичен, всё ново, мир непредсказуем, и в нём тебе нужно утвердиться. Это самое благодарное время для творчества. Но и на наш возраст грех жаловаться. Равновесие, покой и знание — это то, к чему, в конечном счёте, мы стремимся.
А отношение к телу изменилось?
Начала больше себя любить, холить, лелеять... Уже не жалко времени на сон. (Улыбается.) Сплю с удовольствием.
А питаетесь тоже с удовольствием?Питание раздельное плюс много жидкости. С рождением дочери появилась пагубная привычка: я полюбила шоколад. Не знаю, откуда это, никогда не любила сладкое. Лиза при этом к шоколаду относится очень спокойно.
У неё к 11 годам уже успели сформироваться какие-то женские привычки?
Она у меня очень смешной ребёнок: у нее папино лицо, но при этом она умеет быть красавицей. Есть у неё этот женский талант.
А ей ваша самокритика в отношении внешности свойственна?
Да. Я с замиранием сердца слежу за её развитием и очень хочу, чтобы к некоторым вещам она относилась проще, чем я. И на ней в этом смысле благотворно сказывается американское воспитание с его установками «я самая красивая, самая умная, самая талантливая». В какой-то момент, когда мне нужно было её поддержать, я сказала: «Лизка, ты такая красивая!» А она посмотрела на меня внимательно и ответила: «Мам, я знаю».
Вы могли бы так ответить в своем детстве?
Однозначно нет. Я хорошо помню, как папа впервые сказал мне, что я красавица. Мне было как раз лет 10–11, мы говорили о чём-то, и он спросил: «Ну что, парень у тебя есть?» А я ему: «Пап, ну ты что, посмотри на меня, какой парень?!» А папа очень удивился: «Как же, Маруся, ты же самая красивая на свете. Ты вообще не понимаешь, какая ты красавица!»
Вы поверили?
Да. Правда, еще долгое время не обращала на себя внимания — лет эдак до 18. Мне было важно, как я играю на гитаре и смогу ли обыграть ребят в «Генерала», была такая дворовая игра, где палкой сбивали пустые банки. А к собственной внешности я оставалась равнодушной.
А Леонид предъявляет к ней какие-то требования?
Нет, он терпимый. Может, дело в том, что мы познакомились в таком возрасте, когда человек уже практически сформирован. Но даже если ему что-то не нравится — а я могу предположить, что так бывает, — он никогда не скажет об этом. Скорее подумает, что это он чего-то недопонимает, но не будет осуждать.
Вы советуетесь с ним по поводу одежды?
Нет, никогда... (Виновато улыбается.)
А он с вами?Всегда! И это предмет серьёзных споров. У меня свой взгляд на вещи, но при этом я человек осторожный. Чтобы заставить его снять казаки и носить обувь на плоской подошве, мне потребовалось лет семь. (Улыбается.) Уже второй год у нас идут дебаты по поводу стрижки. И надеюсь, однажды это всё-таки случится.
Вы хотите, чтобы певец Леонид Агутин постригся?
Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, стрижка ему очень пойдёт.
У вас с Агутиным гастроли каждую неделю. Вы ещё не устали?
Усталость никак не влияет на любовь к профессии. Я очень люблю живые концерты, люблю продумывать программу, записывать песни, сочинять костюмы. Стоять за кулисами и слушать выступление Лёни... В моей профессии столько любви, что даже неловко. А вот шоу-бизнес сейчас очень изменился.
А вы вообще принимаете какое-то участие в жизни российского шоу-бизнеса?
По-моему, ответ очевиден... (Улыбается.) Это стыдно, конечно, потому что профессией нужно заниматься на все сто процентов. Но сейчас настолько стремительное время, что мы с нашим менталитетом просто за ним не успеваем. Сегодня в нашей среде другие законы, и отношения другие. Я никого не осуждаю, всё понятно. Жёсткость нужна для достижения целей, для того, чтобы заявить о себе. Но такие эмоциональные затраты для нас уже невозможны. Мы — то самое поколение последних романтиков, которые всё ещё существуют в расслабленном состоянии. Ребята, которые на пять-десять лет помладше, не могут позволить себе такого «вальяжного» отношения к профессии.
Дело в том, что именно ваше поколение и остается звездами...
Нет-нет, я вас уверяю, что это не так. Большое видится на расстоянии... Среди нового поколения есть замечательные артисты, которые по прошествии времени будут звёздами. Я их знаю лично. Не назову имён, потому что знакомых гораздо больше, чем звёзд настоящих, но, поверьте мне, они есть.
А вы кем себя ощущаете — звездой или женой звезды?
Звездой в первую очередь. (Улыбается.) Но и женой звезды, конечно.
«Помню, однажды я начала кричать на мужа, а он осторожно поставил чашку на стол и спросил: «Женщина, ты кто? Я тебя не знаю!» Я очень долго смеялась»
Это как-то в быту проявляется?
Конечно! Звёздный завтрак в постель, звёздный ужин при свечах... (Смеётся.) А если серьёзно, мы никогда не говорим дома о работе — это строжайше запрещено.
А это правда, что домашние зовут вас Маней?Да, причем абсолютно все, даже подружки Лизы. (Смеётся.) Но мне это нравится. У меня такие же отношения с мамой Володи Преснякова. Я не могу Лену называть на вы и по отчеству. Ну никак. Она по духу моя ровесница!
Просто ваш экранный образ никак не вяжется с Маней...
А дома я мягкая, пушистая, добрая, всепонимающая и всепрощающая. (Улыбается.) Иногда мне это даже вредит. В какие-то моменты нужно уметь стукнуть кулаком по столу. Со мной это случается редко, и дочь в такие моменты очень пугается. (Смеётся.) Лёня тоже. Помню, однажды я начала кричать на мужа, а он слушал-слушал, потом осторожно поставил чашку с горячим чаем и тихо спросил: «Женщина, ты кто? Я тебя не знаю!» Я, естественно, тут же перестала кричать и очень долго смеялась. А он потом повторял: «Никогда так больше не делай, мне страшно!» (Смеётся.)
И с тех пор не кричите?
Повода нет: территория поделена, права отвоёваны, обязанности распределены.
А как вы сейчас отдыхаете?
У нас уже семь лет отдых традиционный: в любую свободную минуту мчимся к дочке в Майами. Заодно удается отдохнуть, поплавать, надышаться морским воздухом. Больше мы никуда не ездим, нам больше нравится дома, где всё своё: подушка, тапочки, кастрюльки. И где тихо, спокойно и мирно. Дочь может часами сидеть в наушниках за барабанной установкой или монтировать свои видеоролики.
Она у вас музыкальный ребёнок?
У неё, мягко говоря, неабсолютный слух. И это очень странно. (Смеётся.) Но при этом хорошее чувство ритма — она любит барабаны, как и папа. И ещё у неё писательский талант, так по крайней мере говорит её учительница по литературе. Я сама не могу оценить, к сожалению.
Стихи пишет или прозу?
Прозу и рэперские тексты. Она у нас рэпер.
Одевается соответственно?
По-разному, зависит от повода, но всегда очень изобретательно.
А в чём вы обычно ходите?
Джинсы, кроссовки, майки — все как у всех. Комфорт на первом месте. Мне очень нравится мода носить платья в повседневной жизни, но с нашими перелётами это сложно. Хотя моя мама при любых обстоятельствах умудрялась ходить в платьях, узких юбках и на каблуках.
«Больше всего я похожа на бабушкину сестру Соню. Ей 78 лет, но она выглядит восхитительно, хотя курит почти 40 лет»
А вы на неё похожи?
Я похожа и на маму, и на папу, но больше всего на бабушкину сестру. Зовут её Соня. Когда мы с ней куда-нибудь приходим, все спрашивают: «Это твоя мама?» Ей 78 лет, но выглядит она восхитительно, несмотря на то, что курит почти 40 лет. Мы с ней похожи не только внешне — мы близки по духу, можем болтать часами. И обе очень любим кофе. Я бы хотела постареть красиво, прожить лет до ста, чтобы увидеть внуков, правнуков...
Перемен от жизни не ждёте?
Нет. Слово «перемены» у меня почему-то ассоциируется с революцией. А революция — это что-то стихийное, неконтролируемое, а значит, безответственное и безрезультатное. Мне сейчас уютно и в профессии, и в семье. Родители живы-здоровы. Чего еще желать? На наш век достаточно перемен.
Текст: Ольга Сипливая.
Фото: Илья Вартанян.
Стиль: Софи Дэвуа.
Причёска: Диана Симонян.
Дата публикации: 22 июля 2010 г.Читайте также:
Скачать PDF-версию статьи...